У.Б.Н.: итак, что же такое?

Если буквально, то аббревиатура позаимствована из советских следственных спецархивов и на общепонятном языке означает. Однако всем понятно, что театральное искусство, как, впрочем, и всякое другое, останавливая свой взгляд на событиях, которые происходили и происходят на глазах миллионов людей, претендует на трактовку не столько политических ярлыков, сколько философских образных обобщений. Поэтому разве мог пройти незамеченным спектакль про да еще в регионе, где масса прежних узников и репрессированных были отмечены в тюремных списках подобным знаком? Так что о готовящейся премьере знали, от нее ждали однозначного взгляда на вещи, не сомневались, что ее главные герои оживут в ярких идеологических образах. Ведь спектакль ставил неординарный столичный режиссер, а основные роли были поручены аж четырем народным артистам Украины, которых нельзя обвинить в отсутствии патриотизма. Но, главное, в основу пьесы была положена переписка известного всем львовянина - правозащитника Зиновия Красивского и сотрудницы организации Айрис Акагоши, которая на протяжении многих лет морально и материально поддерживала незнакомого ей лично узника совести. Однако скандал грянул уже на первых премьерных показах, когда зрительный зал во многом заполняли бывшие диссиденты, побратимы по борьбе за независимую Украину, прошедшие лагеря, тюрьмы и ссылки. Театральной технической обслуге пришлось даже вытеснять в коридор упомянутую рассерженную даму вместе с группой поддержки, поскольку те во все горло бросали в адрес исполнителей обидные слова и пытались остановить театральное действо. Но остальная публика, которая валом валит на спектакль, сотрясает заньковчанские стены шквалом аплодисментов, выражая свое восхищение постановкой.

Чем же обидел театр радикальную часть львовян? Прежде всего тем, что показал главного героя не на гребне борьбы с тоталитаризмом, когда было важно выстоять и победить, а разочарованного и сломленного реалиями уже независимой Украины. Тем, что тень его покойной жены, а также родной сын, принявший законы новой общественной элиты, являются к нему не со словами поддержки и любви, а с упреками и оскорблениями - за неумение приспособиться к обстоятельствам, за напрасно прожитые годы, за прямолинейность идейного выбора, разломившего счастье семьи. - вот главный рефрен всех возмущенных откликов, мечущих стрелы в заньковчан.

Театр внезапно превратился чуть ли не в идеологического киллера, выполняющего заказ враждебных Украине сил. И это спустя всего два месяца после того, как труппу и ее главного режиссера буквально на руках носили за создание спектакля , посвященного главе Украинской греко-католической церкви Андрею Шептицкому в честь 135-летия со дня его рождения. Хотя, по большому счету, постановку было за что критиковать - и прежде всего за рыхлость, отсутствие драматургии в самой сценической основе. Тем не менее премьеру приняли на , потому что ее во многом опекала, вдохновляла (в том числе финансово) церковь. Все готовы были дарить цветы и овации за само только обращение к теме Шептицкого, независимо от того, каким он предстал на сцене и насколько глубок его сценический образ.

Но вот театр показал, что ему вполне по силам обращение к горячим современным темам, -причем на самом высоком уровне. И это во многом знаковое явление случилось именно во Львове, который уже пережил славу украинского Пьемонта, отдав на экспорт отечественной революции главных своих мятежников, а потом как бы заснув провинциальным сном. Лишь редкие граждане способны на бунт против нищей духом и бытом жизни. Немудрено, что у бескомпромиссного героя финальный поступок несет крайнее выражение: он поджигает собственный дом - гори все ярким пламенем! Конечно, такая трактовка образа украинского патриота у национально сознательной части народа вполне может вызвать острое раздражение. Согласно упорно насаждаемому мифу означенный борец может бить лишь впереди всех, причем на белом коне и со знаменем в руке.

Интересен также другой момент. Группа рассерженных товарищей представляет нынче наиболее политически активную часть львовян. Они регулярно устраивают митинги, веча и пикеты, на которых говорят, не стесняясь, все, что хотят. Темы речей перманентны: , , и т.д. То же самое премьерой сказал театр, но своим языком. Жаль, что этого не смогли заметить или не захотели.